Разве есть в жизни что-либо более прекрасное, чем поиск ответов на вопросы?

Нежеланные знания - это бесполезные знания.

Можно ли считаться великим математиком, если ничего, кроме математики, не знаешь?

А эмоции, дорогой мой Селдон, - могучий движитель людских поступков, гораздо более могучий, чем думают о них люди...

Кожа, обнаженная на людях, теряет сексуальную чувствительность.

Тем не менее, как это ни парадоксально, политическая борьба, революции, войны - всё это признаки жизни. А сейчас - какая-то всеобщая усталость. Всё спокойно - но не потому, что люди счастливы, а потому что устали и сдались.

Искусственные границы выстраивают для того, чтобы сохранить право на индивидуальность.

«Имперские амбиции», как их часто называют, подобны заболеванию, которое, стоит лишь им заразиться, вызывает безумие. И чем ближе подбираешься к заветной цели, тем сильнее вероятность подхватить эту инфекцию, и с каждым очередным продвижением по служебной лестнице… болезнь обостряется всё сильнее.

Только так и можно выжить на Тренторе - игнорировать друг друга, не смотреть встречным в глаза, ни о чём не думать, кроме того, куда и зачем идёшь.

Аскетизм правящей верхушки - явление крайне редкое. Разве что напоказ.

У большинства математиков рабочий день начинается рано, с восьми часов — занятия. Лично мне кажется, что это из-за того, что студенты так сильно любят математику, что стремятся покончить с ней как можно раньше.

– Из того, что я о нём слышала, могу заключить лишь, что это старик, затворник, непробиваемый, как обшивка звездолёта, и со страшной силой цепляющийся за власть. – Почему, вот интересно? Если он такой старый, он не сможет долго удерживать власть. – Кто знает, Гэри? Привычка, может быть. А может быть, игра. Игра в удерживание власти, когда власть сама по себе не так уж и нужна. Может, сумей он занять место Демерзеля, и далее самого Императора, он был бы жутко разочарован, потому что тогда игра бы окончилась. Правда, он и тогда бы мог затеять очередную партию игры за удержание власти, что было бы так же трудно и приносило бы такое же удовольствие.

— Читать умеешь, Рейч? — с улыбкой спросил Селдон. Рейч снова сплюнул сквозь зубы и сказал: — Не-а. Чё я, дурак, что ли — читать? Пусть дураки читают.

древняя история любого мира — это, как правило, адская смесь самовосхвалении, героики, этакие мини-спектакли, побасенки с моралью, которые ни в коем случае нельзя воспринимать буквально.

Много я повидала людей на высоких постах, да вот счастливых среди них как-то не попадалось. Пост — это не стул, прибитый к полу. Приходится все время следить за тем, чтобы его из-под тебя не выбили.